… Когда мальчик становится мужчиной, а девочка женщиной?
… Что, такое разврат конец или начало?
… Есть ли границы в сексе и где они проходят?
ИГРА ПЕРВАЯ.
1975 год. Или, “как я провел лето”.
В конце лета, после того, как меня отказались оставить в пионерском лагере на третью смену, и недельных упорных боёв с бабушкой, я был отправлен на дачу к тетке и двоюродным брату с сестрой.
Андрею и Свете было 19 и 17 соответственно. В свои 10 я их не никак не интересовал и на основании джентльменского соглашения, скреплённого железной клятвой “без ЧП”, был предоставлен сам себе.
Не знаю почему, но во всем дачном поселке не было, не то что ни одного мальчишки моего возраста, а вообще детей. Поэтому на третий день всей этой зеленой тоски я уже обдумывал план побега в город, где в родном дворе можно было достаточно насыщенно провести не только остаток каникул, но и как я тогда думал – всю жизнь.
И вот когда наткнувшись на неё, сидящую на траве возле соседней дачи среди кукол, пасочек, каких-то тарелочек, стульчиков, тряпочек и прочих девчачьих прибамбасов, я был готов составить компанию кому угодно…
– Что это у тебя, – спросил я. С чего-то же надо было начинать…
– Это мои дочки Танечка и Катечка, а это их подружки Оксаночка, Леночка…- остальных она перечисляла уже мне в спину.
Вот попал да? Один совсем один на почти целый месяц, и эта мелюзга со своими танечками, манечками, …бррр…
– А, как тебя зовут? Поиграй со мной, – услышал я, уже сделав несколько шагов.
– Во что? – меня развернуло. Возможно, мне захотелось ещё раз увидеть эти огромные голубые глаза.
– В дочки-матери, – она была удивлена, как я не понимаю, – как тебя зовут? Сколько тебе лет?
– Сережа, мне десять, – накинул я четыре месяца.
– Ия. Мне только шесть с половиной, но я уже иду в школу, – с гордостью сказала она.
– Это скучно, – я вспомнил о своей неприступности.
– Пожааалуйста, давай поиграем… Ты будешь Папой, – попросило второе “одиночество”.
Я был кем угодно: космонавтом, ковбоем, индейцем, “нашим”, немцем, но папой я еще не был.
– А как это? – я не верил, что это говорю.
– Ну, сначала мы должны познакомиться.
– Уже.
– Ну не так. Красиво, как в кино…
И мне стало действительно интересно. Половину дня мы провели в знакомстве, сватовстве потом у нас была свадьба, меня заставили целоваться… Эта мелюзга знала такую массу всяких житейских подробностей, что мне и в голову не приходило.
К обеду, когда мы уже “купили” детей (Ия абсолютно точно знала, что детей покупают, “…Ну как щенков, только не на базаре, а в роддоме”), пошел дождь. На крыльцо вышла молодая женщина с ослепительно белыми волосами и позвала:
– Ира зайди в дом, – и, глянув на меня, добавила, – можешь пригласить своего кавалера.
– Меня зовут Виктория Владимировна, – почему-то я сразу назвал её для себя “Королева”.
– Сережа.
– Я знаю. Мы с твоей тётей съездим в город до ужина, а вы пообедайте, и пока дождь поиграйте в спальне.
Покормив нас на веранде, Королева, сев в “ладу”, с тетей Таней уехала.
Я встал из-за стола и направился к крыльцу.
– Мама сказала играть в спальне пока дождь, – прозвучало за спиной.
– А кто такая, твоя мама?
– Мама директор в магазине, а папа в МИДе.
“папа в МИДе” было произнесено со значением, причем от папы и МИДа веяло одинаковой важностью.
“Нет “Королева” больше подходит”, подумал я, ” а что “в МИДе? Тётя Таня тоже в МИДе. Подумаешь!”
Не знаю, почему я слушался, может потому что в чужом доме.
– Ладно, пошли.
Мы покормили, выкупали и уложили спать “детей”, смотрели телевизор.
– А теперь мы будем спать, раздевайся и ложись на кровать, – сказала Ия.
– Я не хочу спать.
– Ну, понарошку, мама и папа всегда так делают когда уложат детей, – “всегда так делают” был главный аргумент, с которым я уже не спорил.
– Хорошо.
Мы забрались на широкую, старую, металлическую кровать с шариками, покрытую розовым шелковым, кое-где потертым розовым, шелковым покрывалом.
Она сняла платьице и сандалии. Я снял кеды и шорты, оставшись в трусах и носках.
– Снимай дальше, папа всегда так…
Я стянул носки.
– А дальше?
– Зачем?
– Папа всегда так…
Я еще никогда не снимал трусы перед чужими не говоря о уже девчонках, только один раз перед врачом.
– А ты? – девчонок без трусов я тоже никогда не видел.
– И я тоже, – последовал уверенный ответ.
– Ты первая.
– Если ты потом, сразу, – уверенности поубавилось.
– Хорошо, – интерес поборол стыд.
Она сняла свои беленькие тонкие трусики, и я увидел маленькую щелочку у неё между ног, но там ничего не было того, чему полагалось быть.
– Можно я посмотрю, там у тебя, – было необычно и интересно.
– Да.
Я наклонился.
Да, это была щелочка, она даже немного развела ноги, чтобы я лучше видел, но там ничего не было, только щелочка.
– Можно я её открою.
– Можно.
Аккуратно словно боясь, повредить, я двумя пальцами раздвинул края и увидел нежную розовую мякоть с ещё меньшей щёлочкой и дырочкой, над которыми возвышался маленький отросток.
– А, можно я потрогаю.
– Потрогай, мне приятно, когда я себя там трогаю.
Я нежно потрогал её и также аккуратно, как будто это цветок, закрыл.
Только в этот момент я понял, что внизу живота у меня приятно тянет. Это ощущение у меня иногда появлялось, когда трясло в дороге, когда я гладил свой писун в ванне. Что-то похожее было вчера. Я случайно увидел тёти Танины сиськи, когда она меняла лифчик. Тогда ниже пупка и до самого писуна у меня начинало очень приятно тянуть, и мой писун поднимался, становясь плотнее и жестче. Мне было приятно трогать и гладить свой писун и чем дальше, тем было приятней, но это всегда прерывалось, то ли нужно было выходить из автобуса, то ли кто-то заходил в ванну…
Сейчас это ощущение появилось, когда она, развела ноги, чтобы показать свою щелочку, но я был так увлечен своим исследованием, что заметил это только после того, как закончил его.
– А теперь ты, – сказала она, едва дотронувшись пальчиком у меня между ног.
Я чуть отодвинулся, но уговор нужно было выполнять, и я снял трусы. Мой писун поднялся.
– У папы больше и вокруг волосики, но так лучше, – она протянула ручку, – Я потрогаю?
– Да, – я наверное был красный как рак.
Она очень нежно сначала погладила его, и он потянулся к ней. Она ещё раз погладила и снова он потянулся, она хихикнула и взяв двумя пальчиками несколько раз провела вперёд назад, открывая маленькую головку. С каждым её движением мне становилось все приятней и приятней. И когда в очередной раз показалась головка, она вдруг нагнулась и лизнула её.
– Ты это зачем, – этого я уж точно не ожидал.
– Не знаю, интересно. Я видела мама папе тоже так делала.
– Где это ты видела.
– У меня в комнате был ремонт, и я спала с папой и мамой. Они думали, что я сплю, а мне не хотелось, и я смотрела, одним глазком – чтобы они не заставляли меня спать.
– И ты это видела.
– Да. И ещё и ещё. Мама делала папе “массаж”, а потом они меня заметили и отвели спать к бабушке.
– “Массаж” я тоже видел.
– Давай тебе сделаю.
– Ну, давай
– Ложись сначала на живот.
Я почувствовал, как мне на спину тонкой струйкой налили что-то прохладное маслянистое.
– Что это?
– Это так надо.
А потом её маленькие ручки начали растирать это по всему моему телу. Она сначала гладила, мои плечи, спину затем попку, бедра, ноги. Это было так приятно, и я настолько расслабился, что даже не заметил, что она меня уже не гладит, а целует, полизывая язычком, – просто мой взгляд упал на наше отражение в старом трюмо, которое стояло рядом с кроватью.